«Быть женщиной без судьбы – всё равно, что плодить нищих без имени»
Уильям Шекспир, «Антоний и Клеопатра»

1. Паспортные данные:
- Имя и фамилия: их было так много, что все и не сосчитать. Ведьма не ведёт дневников, и все имена её помнит разве что ветер, врывавшийся в окна, да туман, стерёгший у порога.
Так давно, что забылось уже, жила в бедном домике на окраине Мейнца робкая девушка по имени Анна, Анна Бланк из приюта святой девы Марты. Иногда смуглую торговку корзинами, что смотрела как с иконы, вспоминают со вздохом.
Блистательный город Могонтиакум, сосредоточие богатства и порока, пристанище надежд и отчаяния, знает блистательную светскую даму: графиню, баронессу, леди — много их было. И много ещё будет.
Ведьмовской круг знал ведьму Сеголен, что не поднимала глаз от тумана. И лишь немногие знают настоящее имя, полное грома, и сердце, полное огня, — Иштар. А другие, дорогие знают ещё одно имя, в котором поёт ветер и молчит прерия — Вагош.
- Пол: женский.
- Возраст и дата рождения: разменяла двадцать семь лет, но с помощью морока скрывает добрый десяток из них. О дне своего рождения не знает, но была найдена в середине мая.
- Раса: полукровка. Мать — коренная жительница земель, теперь названных Святым королевством. Отец — странный краснокожий человек, приведённый с севера. Таких называют навахо. И сама себя она тоже называет навахо. Теперь — только так.
- Занятие: светская дама — для роскошных чертогов и богатых господ, Верховная ведьма — для туманов и пламени. Говорящая с Духами, Видящая и Знающая — шаманка для вольных ветров и тамтамов.

2. Внешность: их было столько же, сколько и имён. По одной на каждое.
Юное создание, носившее обычное имя Анна, никак не могла остаться обычной во всём из-за своей внешности. Даже младенцем она резко отличалась от других девочек, не имевших ни отцов, ни матерей. У неё была тёмная кожа, будто впитавшая блики ночных костров и оттого отливавшая красноватой бронзой. Помнится, сёстры из приюта потратили не один час и не один кувшин горячей воды, пытаясь оттереть грязь с новой подопечной. Дорожная пыль была ни при чём. Со временем этот врождённый плотный загар потускнел, но к желаемому цвету нежных лилий цвет кожи был близок точно так, как приютская келья к герцогским покоям.
Тело девочки больше бы подошло для бега по широким лугам, заросшим неприхотливыми пахучими травами, чем для сидения на жёсткой скамье в храме. С детства Анна была на голову выше своих приятельниц, и серые приютские платья приходилось постоянно перешивать: узки в плечах, рукава коротки, горловина недостаточно широка. Не подходила и приютская обувь для длинной и узкой ступни. Одни проблемы милосердным невестам Спасителя нашего. Тем более, что платья постоянно рвались. Не оттого, что Анна бегала по длинным коридорам и дралась за кусок пирога, а из-за слишком широких шагов, слишком резких движений и неуклюжести подопечной, которая постоянно сбивала стулья, разворачивала чернильницы и роняла чётки.
Словом, даже издали нетрудно было понять, почему юную Анну справедливо ждала судьба обычной горожанки, каких в Мейнце не одна сотня. Но если подойти ближе...
Если подойти ближе и заглянуть в лицо, то идея с монастырём покажется куда более удачной. Всё дело было в глазах необычной формы и необычного цвета. У Богоматери большие, в пол-лица кроткие очи цвета небесной лазури и святых родников, излучавшие покой, а не спокойствие, милосердие, а не доброту. Глаза Анны по форме походили на миндальные орехи, а по цвету — всё на то же небо, но только ночное, отдыхающее. Обычно скромно опущенные к страницам маленького молитвенника или к работе, они смотрели очень... похоже. Спокойно, без детской суеты и веселья, без радости или тревоги. Безмятежно. Смиренно. Как на иконе. Наверное, благодаря этому взгляду над Анной не смеялись сверстницы. Точнее, они пробовали, но быстро прекратили.
Волосы приютской воспитанницы тоже были чёрные, абсолютно чёрные. Густые, прямые и жёсткие. Из них не получатся золотые локоны с портрета королевы, что ни делай. И черты лица отнюдь не королевские: высокие, чётко очерченные скулы, узкая переносица, брови широковаты, как и подбородок, крупные тёмные губы, три родинки на щеке. Она редко улыбалась, чуть поднимая уголки губ, и вряд ли кто-то помнит, смеялась ли. Говорила тихо, неторопливо и немного. И носила только серые платья, и в приюте, и после него.

Ведьма Сеголен очень похожа на ту Анну. Вот только молитвенность и безмятежность ушли из взгляда, оставив спокойствие, да и то изменилось. Раньше спокойствие было продиктовано полным смирением с волей Господней, верой в предрешённость всей жизни и мудрость того, кто продумал каждое мгновение наперёд. Этот покой, которым жила сирота из приюта по имени Анна, ведьма Сеголен потеряла. Пусть она развернула плечи и подняла взгляд, но теперь из чёрных глаз смотрит не отражение иконы Царицы Небесной, а ночное озеро, окутанное туманом. Спящая вода под лучами задумчивой луны. Иногда к ней возвращается та безмятежность, но больше не задерживается надолго.

Явись эта дама на один из столичных балов такая, был бы фурор. Тонкое латунное колечко помогает навести ведьмовской морок и получить то, что для Анны было недоступно. Бронза растворяется, и кожа светлеет, пусть и не до нездоровой бледности, модной теперь в высших кругах. Завитые горячими щипцами волосы приобретают мягкий каштановый цвет: леди когда-то рассудила, что в Мейнце и без неё хватит золотоволосых. А глаза стали голубыми, как лепестки незабудки. Конечно, скулы всё ещё высоковаты, а с ростом ничего нельзя сделать, но дорогие платья смогли скрыть недостатки фигуры, которая всё ещё не подходит под каноны красоты: росту многовато, грудь великовата, живот не округлый, прозрачности явно не хватает.
И это только одна из личин. Их было много. Очень много. На целую портретную галерею хватит.

Верховная колдунья Иштар, с одной стороны, мало чем отличается: те же черты лица, тот же цвет кожи, рост и фигура. Но есть одно, что изменилось резко и окончательно: женщина стала собой. То древнее, что дремало в ней всё это время, пробудилось и вырвалось наружу. Радужка окончательно слилась со зрачком — и свет, и взгляд утонет в глазах ведьмы. Чётче обозначилась линия губ, на которых поселилась дымная улыбка. Чёрные волосы налились медью и упали до верхушек трав. От этой женщины больше не пахнет ни ладаном, ни притираниями — терпкий жар костров под звёздным небом, полынный дурман ночных полей, вересковая сладость дикого мёда.
Красота Иштар неправильная, неклассическая — резкие, хотя и гармоничные черты лица, смуглая кожа и порывистые движения. Она горячо дышит и горячо говорит: холода нет ни в одном ударе сердца. Её женственность порочна, даже греховна — не в жеманных вздохах или томных взглядах, а в самой сути: природная, языческая, исконная и правильная, человечески правильная. И как ни прячься за мороками, как ни скрывай лицо, а это не скроешь.

Свет тонет в глазах Вагош, но из этих чёрных глаз глядит нечто столь же нужное, как свет солнца, — свобода. На бронзовой коже появились знаки, тело оплели тонкие нити — вся история её племени в них, всё прошлое, настоящее и немного будущего: шаманам оно ведомо. Кто она, откуда она — любой навахо прочтёт это. Орлиные перья в её волосах укажут ему на связь с семьёй вождя, а незримое покровительство Духов — на её силу. Мокасины из тонкой оленьей кожи — самая удобная обувь, а бахрома и дикобразьи иглы, ракушки, камешки и кости — единственные украшения, которые не выглядят на ней нелепо и неуместно.

Одетая в шёлк и бархат, украшенная золотом, эта леди совершенна не похожа на сироту из приюта святой Марты — но и на модную болтушку она похожа так же. Она научилась улыбаться на людях, стала говорить громче и перестала врезаться в мебель. Она отлично знает этикет, танцует и умеет вести светские беседы. Но и сквозь весь этот налёт цивилизованности видна архаическая, вакхическая поступь жрицы тёмного божества ночных туманов. А рядом с ней — стремительный бег и леденящий душу свист стрел свободных людей навахо.

3. Характер: маленькая робкая девочка, которая боялась всего большого, осталась в прошлом. Она сгорела на костре одиннадцать лет назад.

[mymp3]http://ato.su/musicbox/i/0614/2f/77dc23.mp3|Julio Iglesias (Sting) - «Fragile»[/mymp3]

«В гибельном фолианте
Нету соблазна для
Женщины…»
К чему искать мудрости в книгах, когда она разлита в мире? Знание, то самое знание, заключено в песне ветра и раскатах грома, в высверках молний и весеннем половодье. Мудрость заключена в вечном круговороте всего, в умирании и обновлении — жестоком, но прекрасном. Мудрость не в чернильных знаках, а в том, что стоит за ними. В тех ночных размышлениях автора, в его открытиях и откровениях. Настоящая мудрость живая и трепещет, а не пылится на полках монастыря.
Все смертные грехи не манят, если тебе известно нечто большее. Иштар слышит: слышит шелестящую молитву реки, свободный свист ветра, тихий шёпот ночных деревьев, переклички птиц, тихие беседы рыб и грозный рык хищников. Чтобы услышать, нужно замолчать, заставить свой ум утихнуть и распахнуть сердце — тогда поймёшь. Тогда ты всё поймёшь. И эта мудрость не имеет ничего общего со смекалкой, с изворотливостью и двуличием, потому что идёт от солнца, общего солнца-сердца. К чему убивать, если торжествующе пробивается листва из почек? Зачем грабить, если воздуха хватит на всех?
Ведьма знает цену человеческой жизни и смерти. А ещё она знает, что далеко не всё на свете можно оценить: есть вещи, которые бесценны — они кажутся доступными и падают в руки, но как больно ранит потеря! Она знает, что каждый — только гость в этом мире, а потому не имеет права заявлять что-то своим, не имеет смысла лгать. Жизнь — это трепет крыльев бабочки летним днём и дыхание, вырывающееся паром зимой. Жизнь — это дорога, вечная дорога. И смысл не в том, чтобы пройти её всю, а чтобы идти по ней, идти не сворачивая и вести за собой тех, кто сам идти не может, кто сбился с пути. Жизнь — это стать частью великого круга жизни, стать на своё место и доказать, что ты этого места достоин. Помнить, кто ты, и быть достойным своих предков. В каждом человеке спит герой, и каждый день совершаются незаметные, но такие важные подвиги: важно замечать и ценить их. А смерть — это путь героя домой, покой после долгой войны — долгой, но прекрасной. Священной. Вся жизнь — война. И вся жизнь — любовь.

«Ars Amandi.
Женщине – вся земля»
«Мир принадлежит тому, кто ему рад. Зачем брать силой то, что можно взять любовью?» — когда-то давно строгие сёстры из приюта научили маленькую девочку с глазами Богоматери, что весь мир в Господе и Господь во всё мире, что Господь есть любовь, что он завещал детям своим любить друг друга, как брат любит брата и сестра любит сестру. Это знание, понимание этого знания озарило всю жизнь Иштар. Ведьмы Иштар.
У неё огромное живое сердце, которое хочет всех понять и всех обогреть. Женщина твёрдо уверена, что все люди — братья, что в глубине каждого человека есть огонёк, тёплый и живой. У кого-то он еле тлеет, задавленный и спрятанный, а у кого-то горит так, что видно на другом берегу. Нужно отыскать этот огонёк и раздуть его, помочь человеку стать собой. Иштар ценит умение быть собой: для него нужно немалое мужество. Быть верным себе, несмотря на любые обстоятельства, преграды и общественное мнение. Быть честным со своим сердцем и перед лицом того, кто всё видит.
Она чувствует чужую боль — всю боль, что вокруг неё. Она может быть задумчивой и долго-долго смотреть куда-то вдаль, но в душе нет чёрной, гнетущей печали. Женщина улыбчива, даже смешлива, обладает чувством юмора и любит пошутить. Она будет плакать над чьей-то бедой, но не испугается крови и перед опасностью не побежит. Чуткое сердце не исключает крепкие нервы.
Верховная ведьма, чьё сердце закутано туманами. Верховная ведьма, за плечом которой маячит неясная тень чего-то нездешнего. Она верит в существование Господа и Спасителя, но не поклоняется ему. Спаситель был человеком, как и... Нуберу. Она стремится понять и не может ненавидеть то, что понимает. Понять можно всё и всех: от совы до каторжника. Человек боится того, что не понимает. И уничтожает то, чего боится.
Вагош слышит Духов, видит Духов и говорит с Духами. От этого имени не падают потолки, но дышать становится легче. Человек — это то же животное, только умное. Белые люди придумали себе слишком много начальников: отец, король, Господь. Зачем? Вокруг человека — мудрость мира, в сердце человека — его законы. Воздуха и земли хватит на всех, чтобы жить на ней. Так давайте же жить!
В искусстве любить — весь мир, да вот любовь для неё не искусство, не рукотворное и чем-то ограниченное. Это вся её сущность, смысл её жизни. Не та любовь, которая прячется по углам и стыдливо опускает глаза, а та, что возвращает с того света и ломает все преграды. Та, что горит, подобно лесному пожару. Огонь не только жжёт, но и греет. Разгоняет мрак.

«Сердце – любовных зелий.
Зелье – вернее всех»
Иштар видит глазами и слышит ушами, но слушает и смотрит она сердцем. Сердце не может ошибиться. Ум — это для жизни среди людей, и женщина умна, ей пришлось научиться быть умной, чтобы выжить в этом мире. Но её ум постоянно борется с её сердцем.
Головой она знает, что в людях много тёмного, неправильного. Она научилась это видеть, обходить и использовать, играть на нервах и даже манипулировать. Она осознала свою женскую власть над мужчинами и бессовестно ею пользуется. Она знает, что между женщинами чаще всего стоит зависть, она разберётся в политических интригах и сможет найти выход из ситуации.
Но вместе с тем она никогда не будет способна осознанно причинить вред кому-то, ударить и даже убить — и пусть грозит опасность. Неосознанно — другое дело, ненамеренно — другой вопрос. Она может придумывать и обманывать по мелочи, в бытовых вещах, но в чём-то важном никогда не соврёт. Сердце не позволит. И оно же заставит её быть честной до самого конца.
Ей не надо Рая и покоя. Человек до той поры человек, пока страдает. Страдания облагораживают душу. Знание ведёт к печали. Умножающий знание умножает печаль. Все смертны, а раз так не тщета ли всё на свете? Нет, о нет. Смерти нет. Есть лишь проход между мирами.
Она не причинит боли нарочно, но и щадить не будет: лучше страшная правда, чем убаюкивающая ложь. Лучше вскрыть нарыв сразу, и пусть будет зверски больно, чем позволить ему загнить. Сначала будет плохо, но в конце концов станет лучше, легче. Невозможно быть счастливым, не познав боль.
Она неравнодушна, сострадательна, заботлива. Но её сердце — сердце болотной ведьмы, лесной колдуньи, хозяйки туманов и госпожи облаков. У неё есть своя правда, за которую и на смерть не жалко. И часто эта правда не совпадает с мнениями дорогих их людей — Иштар молчать не будет. Потом будет раскаиваться и мучиться совестью, но и по-другому не сможет. Она слишком горит, чтобы сразу принять чужое мнение — потом, возможно, но не сразу. Она верит сердцу, но и сердце верит только себе. Оно горит, горит ярко и горячо. И лучше сгореть, чем погаснуть.

«Женщина – с колыбели
Чей-нибудь смертный грех»
Иштар никогда не была святой. Она легко привязывается к людям, и нередко потом эти люди причиняют ей очень много боли. Она непостоянна и ветренна, если дело идёт о влюблённости, и на удивление постоянна, если речь идёт о любви. Она верна своему слову, и часто разрывается между долгом — в своём понимании — и обещанием. Но сердце побеждает всегда.
Она много требует, но и даёт немало. Она простит, если обидеть её как человека, но если оскорбить в ней женщину... В её власти причинить много страданий, столкнуть в пропасть и заставить пасть на колени. И в этом случае даже её бдящая совесть замолчит. Потому что обиженная женщина захочет возмездия — и будет права.
Она мягка и ласкова, обогреет и успокоит, укачает и усыпит — да вот только проснуться бы потом от этой жгучей неги. Иштар жестока, как умеет быть жестокой только женщина. Она предпочтёт не отвечать, если заденет только её, но если что-то представляет угрозу тому, что дорого этой женщине, этому чему-то лучше убраться подальше и сидеть, не высовываясь. Выжжет до тла.
Эта ведьма — вовсе не трепетная лань, послушная и ведомая, ни в коем случае. Возмущается она громко и долго, частенько не знает, чего именно ей хочется, склонна к необдуманным поступкам и чувств своих не стесняется. Радуется — обнимет, злится — можно и промеж глаз получить. Не выносит замкнутых помещений и боится ограниченного пространства, не может постоянно жить в каменных городах и очень тоскует по открытому небу, пряному лугу и ярким звёздам. Не признаёт идиотских приличий и странных запретов, с удовольствием перемахнёт через забор и собственной наготы — ей постоянно жарко и душно — смущаться не будет совершенно. А чужие комплексы — это не её проблемы. Человек рождён, чтобы быть счастливым. Человек рождён, чтобы быть свободным.

«Ах, далеко до неба!
Губы близки во мгле»
Эта женщина очень любит жизнь и очень хочет жить. И в то же время своей жизнью она как будто и не дорожит — всё равно она в других руках. Иштар больше никогда не станет замаливать свои «грехи»: это для других они грехи, а для неё — часть жизни, нормальная, приемлемая и не порицаемая. Да и святым отцам стоит задуматься: зачем они ломают естественный миропорядок? Зачем целибат, если по их учению, Господь создал мужчину и женщину — парой, а потом придумал так, чтобы дети рождались от наслаждения, зачем придумал фруктовые деревья и дал человеку вечно голодный ум и вечное стремление познавать?
Белые люди построили церкви и стены. В церквях они спорят о своём боге, в дворцах они плетут заговоры, а на улицы они сливают помои и режут друг друга.Они бьют поклоны утром, а вечером собираются на пирах: когда человек шесть дней грешит, а потом день молится, то Великий Дух хмурится, а Злой Дух смеётся. Может, лучше быть честным, но бедным? Не ходить в церковь и не орать о добродетели, а молча помочь?
Ведьма естественна во всём и во всём женщина. Она поможет, но перед этим будет кричать пару часов и ругаться непечатными словами. Поднимет мертвеца, а от паука будет спасаться на другом конце комнаты.
Её когдатощнее монастырское воспитание осталось глубоко в сердце, но идеалом Богоматерь она больше не считает. Непорочные, неискушённые — не жили. Эта женщина выбрала жизнь. Какой смысл печься о посмертии, пока ты жив? Для начала нужно умереть. А вот умирать Иштар не собирается. Её слишком многое держит. И в сердце ещё слишком много огня, слишком много любви.
Она обрела себя, нашла свою тропу и поняла, какое место в Великом круге жизни принадлежит ей. Люди лишь гости на этой земле. Они одолжили её у своих детей. Вагош счастлива, свободна и любима — ей больше ничего не нужно: ни богатства, ни влияния, ни славы. Только чтобы были живы и здоровы дорогие ей люди. Чтобы не было бессмысленных войн. Чтобы люди были свободны и счастливы. И чтобы билось сердце того, кого она назвала своим. А ради этого ничего не жаль. «Невозможно» — это просто слово. Слово, которое придумали глупые бледнолицые люди.

«- Бог! Не суди! – Ты не был
Женщиной на земле»

4. Биография:
Эта история началась с того, некая дама Магдалена фон Герздорф исчезла из светской жизни столицы. Оказалось, что бедняжка больна, городской воздух ей вреден, и она едет отдыхать в имение мужа. На самом деле у Магдалены начал расти живот – под сердцем она носила ребёнка, и отцом был не её муж.
Баронесса фон Герздорф была приближена к королеве Асдис, супруге короля Танкмара. Барон фон Герздорф вёл светскую жизнь аристократа. Известно, что баронесса присутствовала во дворце, когда народу были явлены краснокожие пленники короля Танкмара. Она исчезла через два месяца после этого приёма.
На самом деле у леди Магдалены было второе имя: Одель. Она перепробовала всё, чтобы вытравить плод, но ребёнок не желал умирать: ядовитые составы действовали не на него, а на мать. Родилась девочка с чёрными глазами и чёрными волосами, как у тех пленников. И девочка смотрела на свою мать. Прислуги в загородном имении было немного, и «честь» лишить жизни ребёнка выпала кухарке. «Возьми нож и зарежь как курицу», - бросила леди Магдалена побледневшей женщине. Она надеялась, что сила Нуберу не успеет перейти к нежеланной дочери. Она надеялась сохранить себе жизнь.
Женщина нож занесла, но не опустила. Осмысленный взгляд чёрных глаз пугал. Девочка не плакала. Наутро кухарка запеленала хозяйскую дочь и положила свёрток в корзину. Ещё до зари кухарка с корзиной и кухарская дочь с походным узлом тайно покинули господский дом.
Благо, имение барона Герздорфа находилось в двух днях пути к северу от столицы. За день добрались до Трира, и недалеко от ворот городка кухарка смахнула слезу и оставила девочку в придорожной канаве. Авось кто-то подберёт, паломников к гробнице святого Целестина всегда хватает. А женщины свернули с дороги и отправились в Мейнц окольным путём, к кухаркиной сестрице.

Если бы голодную и замёрзшую девочку не нашли через пару часов, то никакой истории и не было бы. Кого благодарить, непонятно, но послышались шаги. Младенец заплакал. Но, как только её из канавы вытащили, малышка замолчала и стала пристально рассматривать «спасителя». Спаситель почему-то перекрестился.
Потом девочка узнала, что спасителя зовут «брат Юле» - почему брат-то? – и что именно он крестил её под именем Анна.
В приюте святой Марты было несколько десятков девочек, и всех звали Мартами. Кроме неё. Спасибо крёстному!
Анна росла быстро, намного быстрее остальных детей. У неё рано прорезались зубы, и у ухаживающих за ней невест Спасителя постоянно были покусаны пальцы. Она рано начала говорить, рано пошла и доставила монахиням очень много проблем.
Но как только маленькая черноглазая девочка впервые услышала рассказы о Спасителе, о Господе, всё переменилось. Из шумной и непоседливой она резко стала тихой и задумчивой, робкой и неразговорчивой. Глазки в пол, стать у стеночки. Подруг у неё было, а радостей было слишком мало – приход отца (девочка не понимала слова «крёстный» и считала брата Юле своим отцом) и Господь. Она училась прилежнее всех, быстро и легко выучилась читать и писать на лёнкэль, заучила десятки молитв.
Она боялась выйти за ворота приюта. Когда отец впервые повёл её в церковь, маленькая Анна наотрез отказалась входить в огромный Храм-на-Крови. Пришлось уговаривать.

Сёстры-монахини ждали, что девочка с глазами Богоматери уйдёт в один из их монастырей. Анна решила остаться в Мейнце. Если она примет постриг, то больше никогда не увидит отца. Именно сёстры-монахини привели её к торговке корзинами.

С пятнадцати лет тихая девушка с чёрными волосами и смуглой кожей жила в квартале ремесленников недалеко от городской стены. Она плела корзины, ходила в церковь и носила только серые платья. Жизнь была скучной: отец навещал всё реже, подруг у неё так и не появилось, юноши её не интересовали. Плела корзины, продавала корзины и снова плела.
Так и продолжалось целых два года. Пока Анне однажды не стало плохо в церкви. Благо, этот храм был небольшой, а она скромно стояла у входа и успела выбежать на улицу. Перед глазами плыл туман, кровь стучала в висках и сильно-сильно болело сердце. Под правой грудью, как кровоподтёк, расплылось родимое пятно. Следующие несколько дней девушка была очень слаба. Она решила, что это кара Господня, что нужно замолить свой грех во чтобы то ни стало, но бессонные ночи только ухудшили её состояние. Конечно, навестившему её отцу она рассказала всё без утайки. Она была в ужасе! Она была уверена, что вот прямо сейчас небеса разверзнутся, а она провалится в пучины Ада. Ничего не случилось.
Ничего, пока на пороге бедного дома не появились братья в тёмных рясах. Анне Бланк было 18 лет.

Она почти ничего не помнит из тех страшных дней без солнечного света. Святые братья не церемонились. Ведьма – значит, ведьма. Ужасные процедуры осмотра, ужасные допросы и пыточная камера. А самое ужасное было то, что рядом был человек, которого она считала отцом. Он что-то говорил ей, она не слышала. Ей было страшно, холодно и очень больно. Времени не существовало. Она кричала, плакала и бессвязно молилась. А потом всё кончилось.
На неё надели какой-то мешок, куда-то повели, посадили, повезли. Сознание угасло. Через сколько-то времени трясти перестало, повозка остановилась, девушку вытащили и усадили у костра. Это были незнакомые страшные люди. Они говорили о чём-то, Анна не понимала. Она была абсолютно уверена, что её везут на костёр. Вокруг были незнакомые места, деревья – лес. Они были далеко от столицы.
Связать поломанное тельце измученной девушки никто и не догадался: ну куда такая пойдёт? А она пошла. Когда страшные люди уснули, встала и пошла куда-то вперёд. Наугад. Между деревьев. Пусть лучше она сама умрёт, чем сгорит.

И снова ей повезло. Через пару часов бесцельного блуждания земля пошла в гору, а потом луна осветила старые полуразрушившиеся стены. Девушка услышала голоса, к ней кто-то подошёл, а потом она упала в черноту.
Анна Бланк набрела на гору Брокен. Ведьмы, когда решали, что с ней делать и откуда она взялась, заметили характерные меты. Очнулась она уже в подземельях замка. Конечно, ей рассказали, что её сёстры спасли её от костра.
На горе Брокен, среди старух-наставниц и сестёр прошло два года. Постепенно уже-не-Анна осознала, что её дар – это часть её самой, такая же естественная, как её голос и её дыхание. Она перестала бояться себя.
Колдовские заговоры и тихий шёпот, травы и туманы, рассказы и постоянное соперничество. Поначалу смуглая девушка была тихой и робкой, но вскоре подняла глаза и начала делать успехи. Но одно не выходило у неё из головы: как её отец мог сделать с ней такое? Неужели это правда? В душе боролись два противоречивых чувства: ненависть к церковнику и любовь к человеку. Любовь победила. Девушка разграничила для себя два понятия: церковь и Юлиан.
Он её отец. Он когда-то спас её жизнь, подобрав около дороги. И она поняла, что причинив боль, отец спас её ещё раз.

Обряд становления она проходила в гордом одиночестве. Она спустилась в подвал. Она обошла пять каменных постаментов и заставила себя посмотреть на иссушённую маску, которая когда-то была женским лицом. Ведьмы начали тянуть к ней руки, но девушка твёрдо знала, что они прикованы цепями. Они не встанут.
Она получила имя Сеголен и латунное колечко, но не ушла из чёрного замка. А через пару недель над ней зло подшутили, затолкав в то самое подземелье ещё раз. То ли «сёстры» завидовали явно большому дару Сеголен, то ли ещё что-то, но ей пришлось провести целую ночь в обществе пяти немёртвых старух, которые на неё смотрели. Сеголен всё ещё была уверена, что Верховные прикованы цепями, но… Но было жутко. Она подошла к одной и дотронулась до подола платья. Ничего не произошло. Она тронула волосы второй. Ничего. Наконец, девушка решила доказать себе, что ничего не случится ни в коем случае и стащила одно из колец с пальца третьей. И тут же отпрянула назад, потому что голова потревоженной ведьмы с ужасающим хрустом повернулась. Мутные глаза смотрели на неё в упор. «Ты займёшь моё место», - проскрежетала старуха и рассыпалась пеплом.
Об этой истории никто не вспоминает, а Сеголен никогда больше не спускалась в подземелье. Ещё через месяц она «заключила договор» с одним из бестелесных созданий, напоив его своей кровью. Чаще всего он выглядит как стриж.

Ей исполнилось 20, когда она решилась вернуться в столицу. Почему? Там был отец. Ей было абсолютно необходимо посмотреть ему в глаза. Но как вернуться в большой город, когда там никого нет, а у тебя есть несколько платьев и книга, исписанная ойнлем?
И Сеголен снова повезло. Сначала она появилась в одной из глухих деревень и приняла у женщины роды. Первые несколько медных монет она заработала, продавая травы и настои на ярмарке небольшого города. Там же приворожила небедного столичного горшёчечника, который милостиво довёз до Мейнца и подарил красивое платье. Потом был глава цеха, потом сын какого-то барона, благородный рыцарь и ещё много господ, которые делали даме красивые и дорогие подарки, любезно предлагая остановится у них на пару ночей. Морок помогал ей менять внешность, травы помогали не понести дитя.
Но такая жизнь её устраивала только как переходный этап. Ведьма Сеголен решилась на безумную авантюру. Она святым ангелом предстала перед престарелой графиней Стахлен и «подняла её со смертного одра». Конечно, без морока и сильного зелья здесь не обошлось. Но у графини появилась дочь, горестно оплакивающая погибшего мужа, барона, владеющего землями в другом конце королевства. Графиня Гретруда фон Стахлен и сейчас жива, считает Эрику – именно тогда появилось это имя – своей обретённой настрадавшейся дочерью и души в ней не чает.

Эрике исполнилось 21, когда она решилась войти в церковь. Перед этим она неделю морила себя постом и усердно молилась, потеряла пару килограмм и заметно побледнела и даже подурнела. Она закрыла лицо вуалью и стала у входа, чтобы послушать проповедь отца Юлиана, который за три года постарел на все двадцать. Она уже знала, где расположен его дом. Знала о его слугах. Она тихонько вышла, не привлекая к себе внимания, а когда стемнело и «матушка» уснула, уселась на метлу и ввалилась в гости к отцу прямо через дымоход, чуть не устроив пожар.
Теперь это стало традицией. Конечно, для всех она посещает престарелую мать. Но ведь разница несущественная, верно?

С тех пор жизнь вошла в русло. Эрика Стахлен стала модной светской дамой, но ведьма Сеголен почему-то не развивала свои способности. Верховная никогда не видела в ней конкурентку.
Четыре года назад Эрика сменила фамилию, вступив в брак с графом фон Лёвенвольде, выбранным зимой 499 года бурмистром.
Она посещает все светские празднества и всё более задумывается о Господе. Она слушает ветер и надеется, что когда-нибудь он нашепчет ей её имя. Её настоящее имя.

И мёртвые встают как по команде,
И Бог молчит — то ветреная весть
Язычника — языческая месть!
И имя было названо — не бестелесным ветром, а веянием далёкого прошлого. Невесомое «Сеголен» растворилось в бешеной костровой пляске, колесо повернулось — и новая жизнь началась под кроваво-красной луной. Что принесёт она?
Иштар. Это имя отозвалось в самом сердце и позволило, наконец, сбросить с него все оковы условностей и сомнительных приличий. Для того, чтобы стать Верховной ведьмой — Румпумпель — мало было бросить вызов предшественнице и смотреть, как вытекает жизнь из слабой Симонет. Мало было закружиться в дикой пляске, отпустить души четырёх немёртвых предшественниц, великих колдуний из прошлого, мало было спуститься в подземелье и заключить договор с Нуберу. Недостаточно было разбудить дремлющий ночной хаос, войдя в живое пламя и отдавшись ему, получить взамен клокочущую в крови силу и память поколений. Нужно было доказать своё право быть собой — обрести себя.
Метания Сеголен не исчезли: Иштар сомневается, ищет и задаёт вопросы, но — сказал бы ей кто заранее, что покой, тот самый покой, который был навсегда утерян вместе с монастырскими стенами, она снова будет обретать, положив голову на плечо мужчины, призванного из далёкого прошлого? За жуткими масками она разглядела лица — и костяные личины были сняты. Под ужасными шипастыми доспехами она разглядела сердце — всё ещё живое сердце. И в глубине его кроваво-красных глаз она увидела спящую силу, дикую и агрессивную. Иштар полюбила бездумно и безотчётно: когда женщина любит его, ей глубоко плевать, кто он, какой расы и какого имени. Она уверена: это сердце снова будет биться. Попробуйте разубедить женщину, которая обладает огромной силой...

Второе имя тоже принёс ей не ветер: его назвал отец, её отец. Он подарил ей узоры на коже, он подарил ей мудрость своего народа, он помог ей найти себя и понять, где её место. Иштар держали традиции — Вагош слушает своё сердце. Её душа вместила в себя и пламя, и туман, и ветер, и водопады, и звёзды. Мудрость навахо, чуткость навахо, их понимание природы и жизни органично переплелись в ней с ведьминской жестокостью, туманами и дымом. Она наконец-то дышит спокойно и свободно. Она стала свободной.

5. Прочее:
- Навыки: образование придворной дамы, полученное почти самостоятельно, но оттого не менее ценное — языки (шпрахэ, лёнкэль и сермонес), искусство, политика, история, геральдика, законы и общая ситуация, осведомлена в истории и законах церкви, знает несколько десятков молитв на лёнкэль. Знает ведовской язык ойнль, читает и пишет руны, травничество, народная медицина, шитьё и готовка, плетение всего из всего. Традиции, история, навыки и язык навахо.
- Магия: дикая огневая сила огромного масштаба — заговоры и мороки, зелья и заклятья. Понимает, кроме того, язык природ, может общаться с духами — дочь шамана и сама стала шаманкой.
- Имущество: ведьмовской гримуар, гардероб и шкатулка украшений. Семеро стражей.

6. Пробный пост:

7. Post scriptum:
- Связь с вами:

- Как вы узнали о форуме? Отец Юлиан подсказал.
- Игровые планы: конечно, участие в сюжете! Готова следовать мастерской воле.
- Планируемая частота посещения: как только, так сразу. По мере необходимости.

Отредактировано Сеголен (25-05-2014 14:47)